Место действия - Южный Ливан - Страница 22

На окраине выжженного солнцем, забитого пылью маленького городишки Дженин в доме старого Мустафы поселились улыбчивые молодые студенты, приехавшие из самого Тель-Авива. Очень редкий случай — палестинцы, которые учатся в университете, почти невозможная диковина. Мустафа просто млел от общения с уважительно относящимися к нему, умными и предупредительными собеседниками. Да они еще и деньги за снятую в его хибаре комнату платили. При этом вели себя прилично, истово совершали все положенные мусульманам ритуалы, не пьянствовали, не водили развратных женщин. Вот она надежда Палестины, ее долгожданное сияющее заслуженным благоденствием будущее. Эти уж наверняка сумеют, действуя не только грубой силой, но и умом вернуть отнятые у обманутого народа земли, сумеют воссоздать единое палестинское государство. Особенно полюбился ему чернявый Шура, странное какое-то имя, сам говорит, что это прозвище, а товарищи при этом скалятся в белозубых улыбках. Ну да ладно, это их дело. Какая разница как кому хочется называться, не в этом суть. Суть в почтительном уважении, с которым слушает Шура старого Мустафу, и не показное это внимание, а самое, что ни на есть настоящее, очень дорого стоящее.

Бойцы «Дувдеван» прожили у старика девять дней, за это время цель операции была достигнута. Установлен контакт с боевиками из входящей в арафатовский ФАТХ группировки «Черные пантеры». Приманка — продажа оружия, автоматов Калашникова, якобы привезенных с собой псевдостудентами. В перспективе дальнейшее сотрудничество и более крупные партии. На Территориях оружие нужно всем, оно просто необходимо, как воздух. Без оружия ты никто и звать тебя никак, твой номер вечно девятый. Зато, если у тебя есть автомат, ты предельно уважаемая личность, с тобой считаются, стараются угодить, да просто боятся. С автоматом ты можешь вступить в любую из многочисленных группировок и иметь хороший заработок, сильно не перетруждаясь. В общем, как давно замечено, оружие дает своему владельцу силу и власть. На Территориях это вдвойне справедливо. Так что крючок, заброшенный группой «мистааравим», лжеарабами, беспроигрышен, какая-никакая рыбка обязательно дернет наживку. Но любая группу в этот раз не устраивает, охота идет адресно, только на «пантер». Потому проходит целых девять дней до первой поклевки.

Шварцмана остановили на улице. Юркий беспризорный мальчишка в грязных заношенных шортах и такой же замызганной майке внимательно смотрел в лицо быстрыми черными бусинками глаз, улыбался хитрой нагловатой улыбкой.

— С тобой хотят поговорить, уважаемый. Большие люди хотят тебя видеть по важному делу. Иди за мной, я тебя отведу.

Сердце глухо ухнуло в груди. Есть! Похоже на этот раз клюнуло, причем так, как обычно и клюет по-настоящему крупная рыба. Без дешевых понтов и наездов. Внешне он постарался не выказать ни малейшего волнения, отмахнувшись от малолетнего наглеца, как от надоедливой мухи. Но тот отставать не хотел, явно пообещали денег, если приведет нужного человека. Потому и старался стервец на все сто, шел следом, хватал за руку, настойчиво нудил себе под нос насчет «больших и важных людей».

— Если большие люди хотят со мной говорить, пусть приходят и говорят. Я ни от кого не прячусь, любой, если захочет, может меня найти, — равнодушно пожал плечами Шварцман. — Знаешь дом старого Мустафы? Вот передай важным людям, чтобы приходили туда, я с друзьями там остановился.

Однако так легко отделаться от настойчивого посланца не удавалось. Забегая вперед и искательно заглядывая в глаза, мальчишка продолжал канючить, постепенно переходя от просьб к угрозам:

— Очень важные люди, те, что борются с евреями, очень серьезные. Самые крутые в нашем районе. Их все здесь уважают и бояться. Если такие люди зовут, надо идти. Иначе сильно пожалеть потом можно.

— Ну и достал ты меня, малой! Откуда ты только взялся такой приставучий? — Шварцман остановился и демонстративно оттер ладонью выступивший на лбу пот, показывая этим жестом, насколько утомил его назойливый попутчик. — Ладно, уговорил. Веди к своим важным людям, да побыстрее, у меня дел сегодня еще не меряно.

Конечно, это было не самым безопасным вариантом дальнейшего развития событий. Отправляться неизвестно куда, на встречу с явными боевиками никого из своих ни о чем не предупредив, крайне рискованно. В результате подобного разговора можно просто исчезнуть бесследно, как уже неоднократно случалось с агентами здесь на Территориях. И даже останков твоих потом не найдут, чтобы предать земле должным образом. Хотя вот этот последний момент, если честно, волновал Александра Шварцмана очень мало. Ну не верил он в загробную жизнь, был убежденным атеистом и с презрением относился к любым посмертным процедурам, будь то православное отпевание, ритуальное прочтение Кадиша, или любые другие подобные заморочки. Но вообще-то пропасть безвестно и валяться в какой-нибудь вонючей выгребной яме все равно отчаянно не хотелось. Потому неторопливо топая за юным гонцом, усиленно изображая крайнее раздражение оттого, что вынужден нарушить четко распланированный день, Шварцман изрядно нервничал, обливаясь холодным потом, несмотря на жаркий день и нестерпимо яркое солнце, торчащее прямо в зените. Зародившейся внутри неуверенности способствовало и то, что в группе он был самым неопытным и для первоначальных переговоров с террористами подходил, прямо скажем, меньше остальных. Но тут уж не переиграешь, если выбор боевиков пал именно на него, приходилось играть роль до конца.